Беседа Анн Кольдефи-Фокар с главным редактором журнала «Иностранная литература» Александром Ливергантом («Иностранная литература», номер 3, 2023 года).
Полный текст интервью можно прочитать здесь
Александр Ливергант. Анн, добрый вечер. Задавать буду вполне стандартные вопросы — в надежде на нестандартные ответы. Ваш первый перевод?
Анн Кольдефи-Фокар. В 1973 году, еще студенткой-старшекурсницей, я перевела сборник рассказов Бориса Пильняка «Быльё»; русский текст я добыла в ИМКА-Пресс. Тогда я училась на последнем курсе, и это была моя дипломная работа. Мой руководитель, профессор-русист Жак Катто, специалист по Достоевскому, переводчик, вместе с Жоржем Нива, «Петербурга» Андрея Белого, а также «Конармии» Бабеля, вел у нас в Сорбонне семинар по художественному переводу. Когда я сказала профессору, что собираюсь в качестве дипломной работы переводить Пильняка, он высказался против: счел, что я «не потяну». Я переводила Пильняка целый год и «потянула». Жак Катто остался доволен и предложил мне, несмотря на мой вполне еще юный возраст, этот перевод опубликовать; что же касается переводческого семинара, то он передал мне его много лет спустя, когда ушел на пенсию.
<…>
А. Л. Ваш самый любимый перевод?
А. К. Ф. Когда я переводила автобиографическую «Повесть о пустяках» художника и писателя-эмигранта Юрия Анненкова (все помнят его замечательные портреты Чуковского, Ходасевича, Ахматовой, Блока, многих других знаменитостей Серебряного века), мне все время хотелось, где бы я ни была, поскорей вернуться домой – переводить! Это повесть, где Анненков вспоминает совсем не пустяки — войну с Японией, русскую революцию, Первую мировую. «Повесть о пустяках» Анненков написал под псевдонимом, отправил ее Михаилу Осоргину, и тот решил, что автор – Евгений Замятин.
Кроме Анненкова я получала огромное удовольствие от перевода «Заволжья» того же Пильняка, а также известного поэта Алексея Апухтина. Нет, стихов я не перевожу; Апухтин, оказывается, писал и прозу, ему принадлежат три таких великолепных рассказа, как «Архив графини Д.», «Между смертью и жизнью», «Дневник Павлика Дольского». Я, как теперь выражаются, «вышла» на Апухтина по рекомендации замечательного поэта и переводчика французской поэзии Натальи Стрижевской. И — продолжаю выражаться на молодежном сленге, которым, вообще говоря, пользуюсь редко, — на него «запала».
А. Л. Самый любимый автор?
А.К.Ф. Гоголь. Я заново перевела «Шинель», «Нос», лет пятнадцать назад переперевела «Мертвые души (только первый том, правда). И у меня была, как теперь выражаются, мотивация. Предыдущие переводы – а их во Франции за два века собралось немало — были всем хороши, вот только французский читатель не смеялся… Критик и писатель Мишель Крепю сделал мне комплимент, сказав: «Как будто раньше никогда Гоголя не читал!» Кроме того, переводчики, даже вполне профессиональные, имели обыкновение сокращать оригинал: первый французский «Обломов» чуть ли не вдвое тоньше русского. Кстати говоря, существует, и давно, полный перевод «Мертвых душ» Любы Юргенсон, она приехала во Францию из России, но настолько хорошо овладела французским, что переводит русских авторов на французский и даже пишет по-французски собственные книги.
А. Л. Да, у нас то же самое. Я недавно перепереводил «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», и предыдущий перевод (кстати, 1904 года) «худее» оригинала едва ли не вдвое, причем по какому принципу делались сокращения, не всегда понятно. Та же история с «Лунным камнем» Уилки Коллинза. И беда в том, что эти «неполноценные» переводы постоянно переиздаются…
А. К. Ф. Если говорить о любимых авторах, то это еще и Достоевский, конечно. Мы с Жаком Катто перевели на пару всю переписку Достоевского; шесть лет переводили.
А. Л. Стало быть, вы переводчик и современной, и классической русской литературы?
А. К. Ф. Да, причем в такой вот причудливой последовательности: начала с литературы 20-х годов (Пильняк), потом увлеклась русской прозой ХХ века (Солженицын), потом современной русской прозой (Сорокин), а уж потом взялась за классику (Достоевский).
